«Я ставлю спектакли так, чтобы мне не стыдно было посадить в зал маму!»

В Риге побывал знаменитый российский режиссер, художественный руководитель московского театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз.

Мы встретились на пресс-конференции в театре «Дайлес» и разговорились об отношении к жизни и к искусству.

Елена СМЕХОВА

Иосифа Райхельгауза по праву можно назвать одной из ключевых фигур современного театра. В 1989 году Райхельгауз создал в Москве театр нового типа, получивший название «Школа современной пьесы». С тех пор этот корабль уверенно плывет по театральным волнам, входя в число самых посещаемых площадок столицы.

— Иосиф Леонидович, вы коренной одессит, и спектакль, который сейчас пользуется огромной популярностью в Москве, «Умер-шмумер, лишь бы был здоров!», тоже посвящен Одессе. Как современная Одесса отличается от Одессы вашего детства?

— Так же, как сегодняшняя Рига отличается от Риги 40-летней давности. Когда я был студентом, мы приезжали в ваш город на денек-другой. Гуляли, восхищались архитектурой и ресторанами, пили чудесный рижский кофе, жили где-то в общежитии — куда пустят, в уголочке… Сегодня, приезжая к вам, я живу в шикарных отелях. Идут годы — все меняется!

Что касается сегодняшней Одессы, то хочу вам сказать: все, что пишут так называемые пропагандисты, как правило, ложь. Абсолютная! В своем родном городе я бываю очень часто и радуюсь тому, как он хорошеет. Последние три лета наш театр проводит гастроли в Одессе по приглашению городской администрации. Играем в лучших театральных залах, и эти залы всегда переполнены.

— В вашем спектакле показана Одесса не сегодняшняя, а та самая, о которой писали Исаак Бабель, Валентин Катаев, Михаил Жванецкий…

— Мы собрали лучшие одесские анекдоты и поставили их на сцене. Спектакль начинается так. Раннее утро. Одесский дворик, из окна видно море. На балкон выходит главная героиня — актриса Елена Санаева — и кричит: «Берта Соломоновна!» Тишина. Снова: «Берта Соломоновна-а-а-а! Вы на море сейчас идете?» Опять тишина… А на сцене — на минуточку! — стоит гроб.

Наконец героиня в третий раз кричит: «Берта Соломоновна-а-а-а, вы что, спите?!» Мертвец в гробу просыпается, встает и говорит: «Берта Соломоновна спит и больше никто». Еврейский юмор — это больше чем анекдоты. Это еще и мудрость.

— Кто ваши зрители?

— Этот вопрос я слышу в разных странах. Какой зритель в Берлине? А в Цюрихе? А в Риге? Я думаю так: зритель везде хороший Я люблю зрителя и ставлю свои спектакли так, чтобы мне не стыдно было посадить в зал свою маму. Мне не должно быть стыдно перед своими дочерьми. Не должно быть стыдно перед собой и коллегами. Поэтому в моих спектаклях никогда нет ни нецензурной лексики, ни фривольностей.

Мы часто проводим в нашем театре вечера артистов и писателей. Приглашаем только мастеров. На нашу сцену выходили и Бродский, и Гафт, и Володя Качан — наш и ваш артист. Все поют, балагурят, рассказывают театральные байки. Помню, как Алексей Петренко, выйдя от нас, в экстазе бил палкой по троллейбусу…

Каждый год 13 октября проводим Пушкинский вечер, на котором читали стихи и Любимов, и Фоменко, и самые выдающиеся дирижеры, был даже Булат Окуджава. Один из своих последних вечеров у нас провел Андрей Вознесенский. Вокруг театра давно собрался цвет нации. Поэтому я с удовольствием смотрю в зрительный зал.

— В вашем театре есть программа, которая называется «Кафедра». Что это такое?

— Дело в том, что наш бывший завлит стал знаменитым критиком. А сейчас — ректором ГИТИСа. (Речь идет о Григории Заславском. — Прим. ред.) И мы показываем гитисовские студенческие спектакли. Они очень нравятся публике. Например, в прошлом году в Берлине мы сыграли три таких спектакля, а сейчас билеты проданы уже на июнь.

— Языковой барьер не мешает?

— Знаете, это так интересно, когда спектакль идет с переводом! Немецкие жены приводят своих русских мужей или, наоборот, русские жены — немецких мужей и шепотом переводят им текст на немецкий.

Однажды в Берлине мы играли спектакль, где с одной стороны зала сидели только русскоязычные, а другой — только немцы. Получился эффект эха: на каждую смешную репризу сначала смеялись русские, а через несколько секунд покатывалась от хохота другая часть зала, где сидели немцы в наушниках.

От Вырыпаева до Гришковца

— Почему ваш театр называется «Школой современной пьесы»?

— Потому что мы предпочитаем ставить именно современную пьесу. Если ставим классику, то так и называем ее — «Игра в классики». По-моему, только ленивые коллеги говорят: «Вот, я нашел чудесную пьесу «Гамлет». Поставлю-ка ее еще раз!» На самом деле российская современная драматургия очень сильна: можно называть имена от Вырыпаева до Гришковца, а можно открывать новые.

Из всех пьес, которые пишутся сегодня, мы выбираем самое интересное. Наш театр ежегодно проводит конкурс молодых драматургов, нам шлют пьесы со всех концов России и СНГ. Доходит до смешного: одна пьеса ходила по нескольким конкурсам, ее нигде не брали. А мы взяли ее и выпустили. Теперь она идет по всему миру. Будем рады, если в это соревнование драматургов включится и Рига.

— Все театры жалуются на недостаток финансирования. А вы?

— У нас с этим все в порядке. В Москве есть разные категории театров. Нашим театром руководит департамент культуры. У него есть программа, из которой актерам выплачивается зарплата, даются деньги на постановку новых спектаклей.

Еще есть совет московских театров, в котором я состою. Три-четыре раза в год мы собираемся и решаем, кому дать денег и сколько. Сложность заключается в том, что дополнительное финансирование просит каждый театр Москвы. Мы честно решаем, кому нужна материальная помощь, а кому нет.

— Как вам удалось собрать в своем театре такое количество звезд?

— А вот удалось! (Смеется.) Половина нашего состава — звезды российского кино, народные, заслуженные артисты. Кстати, мэр Москвы платит за звание каждому актеру 30 тысяч рублей в месяц. Но мы принципиально не пишем званий ни в афишах, ни в программках. Зачем?

У нас как-то даже родилась мысль: собрать в авоську все звания наших актеров и повесить где-нибудь на видном месте в фойе.

Эфир на 20 миллионов

— Вы часто участвуете в различных политических ток-шоу, в том числе в программе Владимира Соловьева. Зачем вы дразните гусей?

— Я делаю это сознательно. Выхожу как пропагандист. Но только в тех программах, которые идут в прямом эфире. При том я отчетливо понимаю, что зрители с определенной установкой будут на меня страшно злиться.

Для таких выходов эфир у меня есть как минимум две причины. Первая причина — я хочу,чтобы все услышали, что в России есть люди, которые думают иначе. Во-вторых, мне хочется, чтобы мои начальники и зрители понимали, что я имею позицию. Иногда это сильно помогает.

— Каким образом?

— Расскажу такой случай. Я долго выяснял отношения с начальником управления культуры. Одному театру он выделил деньги, а когда речь зашла о нашем театре, стал мяться. Я сказал: «Хорошо! Я прибегну к другим методам!» — и пошел на канал «Дождь». Рассказал, что мы сыграли столько-то спектаклей, были на таких-то гастролях, а соседний театр сделал в два раза меньше, но они получили деньги, а мы — нет. Через минуту раздался звонок в прямой эфир. Звонил тот самый начальник: «Встречаемся завтра в 12 часов, решим все вопросы, только давайте без журналистов!»

В результате театру прибавили 20 миллионов! Это приличные деньги. А вы еще спрашиваете, зачем я хожу на эфиры? (Смеется.)

— Правду говорить не страшно?

— А что мне терять?

— Каждому человеку есть что терять.

— Я ставил спектакли в крупнейших театрах мира, преподавал в крупнейших университетах, простите за нескромность. У меня работы всегда много, без нее я не останусь.

Без цензуры

— Скажите, есть ли сегодня в российском театре цензура?

— За всю постперестроечную эпоху и практику театра я ни разу не получал никаких идеологических указаний. Мне никто не говорил, что вот эту пьесу надо поставить, а ту — не надо. Никто не советовал: «Этого артиста берите, а этого — нет».

Самый яркий пример — я ставлю в своем театре Виктора Шендеровича. Кто-то считает, что он негодяй. А он мой товарищ! Ставлю Диму Быкова, в спектакле которого главные персонажи — премьер-министр и президент России! — ходят у нас по сцене вдвоем в одном костюме. Я за то, чтобы были разные мнения!

— В России сейчас идет отбор спектаклей на фестиваль «Золотая маска», президентом которого в этом году стал бывший рижанин, режиссер Адольф Шапиро. Как вы относитесь к театральным фестивалям и наградам?

— Ну, это отдельный разговор. «Золотая маска» просто раскрученный фестиваль. На самом деле в Москве есть другие прекрасные фестивали и другие театральные премии, более значимые.

Когда мы переезжали в новое помещение, то играли новоселье и пошутили: устроили аукцион, где продавали баранов, трость Петренко — ту самую, которой он бил по троллейбусу, — и «Золотую маску». Вел аукцион Леонид Якубович.

Первая цена «Золотой маски» была три копейки. За большее ее никто не брал и не увеличивал цену. В конце концов Якубович спросил: «Ну, кто больше всего помогает вашему театру? Ему и «Золотую маску» в руки». В зале сидел Анатолий Чубайс. Мы отдали «Маску» ему. А на следующий день он ее вернул…

— Есть ли что-то такое, чем вам еще хотелось бы заняться помимо режиссуры?

— А чем хочется, тем и занимаюсь. Очень люблю фотографировать, увлекаюсь этим всю жизнь. Сейчас мои фотографии входят в альбом работ лучших фотографов России. Всегда хотел писать книги — и пишу их, хотел преподавать — преподаю, хотел ставить спектакли — поставил уже больше сотни. Хотел построить дом — и построил. Сейчас выращиваю растения: у меня дома есть замечательный зимний сад, привожу туда удивительные цветы их разных стран мира. Короче, делаю все, что хочу!

(подверстка)

И это всё о нём

Пять фактов

1. Иосиф Райхельгауз родился 12 июня 1947 года в Одессе. Его отец прошел всю войну и расписался на Рейхстаге.

2. Дорога Райхельгауза к режиссуре была извилистой. Из Харьковского театрального института, а позже из ЛГИТМиКа он был отчислен с формулировкой: «Профессионально непригоден».

3. Какое-то время Иосиф был студентом Ленинградского госуниверситета (журфак), где руководил студенческим театром. Не доучившись на журналиста, поступил на режиссерский факультет ГИТИСа, по окончании которого был принят режиссером-постановщиком в «Современник».

4. Первым успехом стала постановка «Погода на завтра», за которую Райхельгауз был удостоен премии «Московская театральная весна». После этого вместе с Анатолием Васильевым руководил Театром на Мытной, был режиссером-постановщиком в театрах им. К. Станиславского и им. А. Пушкина, затем снова вернулся в «Современник».

5. С 1989 года — худрук театра «Школа современной пьесы». Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, Народный артист России.

«Я ставлю Виктора Шендеровича, Диму Быкова, в спектакле которого главные персонажи — премьер-министр и президент России! — ходят по сцене вдвоем в одном костюме.

«За всю постперестроечную эпоху я ни разу не получал никаких идеологических указаний. Мне никто не говорил, что вот эту пьесу надо поставить, а ту — не надо.

Похожие публикации