Что связывает  c Латвией одного из самых богатых людей России?

Когда в 2009 году появилась информация, что российский миллиардер и внук красного латышского стрелка Петр Авен готов возглавить кабинет министров Латвии и вывести страну из кризиса, многие политики отнеслись к этому со всей серьезностью.

Одни утверждали, что колоссальный опыт и управленческие навыки руководителя одного из крупнейших банков России могли бы сотворить чудо. Другие пугали народ новой оккупацией. Вскоре выяснилось, что скандальная новость — не­удачная шутка одного из друзей Петра Олеговича, растиражированная прессой. Никаких коварных планов потеснить наших министров российский банкир не имеет и не имел. Но это не значит, что судьба Латвии ему безразлична. Последние годы Петр Олегович тесно связан с родиной деда. О том, какие интересы он тут преследует, Петр Авен рассказал в интервью «Субботе».

Золотых дождей не будет

 

— Как вы оцениваете сегодняшние отношения Латвии и России?

— Как посредственные. Точнее, их почти нет. На сегодня наши отношения скатились в очень невысокую точку.

— А была высокая?

— Отношения все время меняются. Скажем, визит Затлерса в Россию был потеплением, после поездки Калвитиса в Москву был большой рост товарооборота… В общем, мы шли вперед. А сейчас все застопорилось. И это плохо, особенно для людей. Жизнь устроена так, что разные нематериальные факторы влияют на очень материальные вещи: хорошие отношения между странами способствуют развитию экономических отношений. Когда все считают, что Латвия дружественно относится к России, сюда сразу направляется больше российских инвестиций — и наоборот.

— Чем занимается ваш совет?

— Очень практическими вещами. Надеюсь, осенью будет ратифицирован закон о двойном налогообложении, который мы долго проталкивали через бюрократию обеих стран, а также принят закон о защите инвестиций. Наши бизнесмены мало знают друг о друге. На последнем нашем совете в Лиепае были сотни бизнесменов, которые хотели понять, как им можно сотрудничать с Россией.

— Чем наша маленькая Латвия может быть интересна России и российскому бизнесу?

— Конечно, Латвия больше заинтересована в контактах с Россией, чем Россия с Латвией. Просто потому, что масштабы разные… Для России в первую очередь привлекательно большое количество русскоговорящего населения. Это помогает наладить мостик между Востоком и Западом. Создать ментально понятную бизнес-среду в Европе. Было бы желание — всегда можно найти, чем заниматься в Латвии. Скажем, Андрей Бесхмельницкий (Food Union) сейчас вкладывается в местные молочные продукты. Мне кажется, тут есть большой потенциал, связанный с транспортом и транзитом, инвестициями. Тут ведь пока ни одного российского банка толком нет…

— В свое время вы собирались купить Parex. А сейчас нет интереса?

— С Parex мы не сошлись в цене. Сейчас у нас есть европейская «дочка» в Голландии. Но там все время есть некоторые проблемы, связанные с другими менталитетом и культурой. Если бы Латвия, Эстония и Литва реально дружественно относились к России, иметь банк здесь было бы естественнее. Это пространство ЕС, но тут в ходу русский язык и родственная культура. Значит, с регулятором и правительством можно говорить на одном языке. Но пока латвийская бюрократия вряд ли к нам более дружественна, чем голландская. Поэтому мы сюда и не смотрим.

— Латыши все время опасаются повторения истории оккупации, не военной — так экономической. Есть ли вероятность этого?

— Глупости! На мой взгляд, только приток иностранного капитала вообще делает страну по-настоящему свободной. Чем больше сюда придет инвестиций — разных, в том числе и русских, — тем лучше будет всем. Никакой угрозы это не несет.

— Кстати, сообщение о том, что вы готовы претендовать на роль премьера Латвии, насторожило тут многих не на шутку!

— Это чистый бред — неудачная шутка моего товарища. Я никогда не собирался лезть в латвийскую политику, хоть и слежу за тем, что тут происходит.

— Вы думаете, экономика может вылечить коллективную травму латышей?

— Мне кажется, что экономическое сближение лечит и психологические травмы, и становится основой хороших политических отношений. Любой национальный бизнес давит на свою власть. Если бы российский и латышский бизнес был ближе, то и политические отношения улучшались бы. Надеюсь, что это вопрос времени.

— Каким вы видите экономическое будущее родины предков?

— Мне кажется, что в Европе настали тяжелые годы. Латвия часть Европы. Никаких золотых дождей не будет. Ситуация будет оставаться напряженной.

— Что может стать якорем в бушующем море кризиса?

— Так или иначе, в России ситуация стабильнее, чем в Европе. Безработица чуть больше пяти процентов, инфляция — пять-шесть процентов в год, темпы экономического роста — около четырех процентов в год. Стабильная большая страна, находящаяся рядом, безусловно, может послужить якорем.

«Мы играем в игры на десятки миллиардов»

— Что для вас деньги?

— В современном мире это единственный гарант свободы.

— А сколько их надо?

— Столько, чтобы быть свободным. Иван Бунин говорил: «Для счастья нужны три вещи: любовь, работа и путешествия». Как с любовью, не знаю, но, имея деньги, можно заниматься только тем, чем хочешь, и путешествовать, куда хочешь. Например, для человека, который вырос в СССР и долгие годы не мог из него уехать, возможность сесть и куда угодно улететь очень важна. Я фактически на все выходные покидаю Москву.

Здесь дело не в потреб­лении. Ни у меня, ни у моих партнеров нет яхт и самолетов. Да, я ем или одеваюсь лучше, чем при СССР, но для меня революционных изменений в этих сферах не произошло…

— Нет желания в какой-то момент выскочить из процесса зарабатывания и пожить для себя, от­дохнуть?

— Я не знаю слова «отдых», а работаю совершенно не для денег, а для себя — делаю то, что мне интересно. Я только ради этого и живу. Заставь меня лежать на пляже или гулять вдоль моря — с ума сойду. Мне это не интересно. Бизнес — это большая игра. Мы играем в игры, которые стоят десятки миллиардов долларов, которые задействуют все способности: и аналитические, и психологические, и умение строить отношения с людьми, и знание языков…

— То есть вы игроман?

— Конечно! Как и все люди, которые чего-то добиваются в жизни. Жизнь вообще игра, мы играем в игру, которая называется бизнес. Деньги являются только критерием успешности, не более того. Собственно, дополнительные деньги нам давно не нужны. Последние лет пятнадцать на мой образ жизни ничто не может повлиять. Что бы ни случилось в бизнесе.

— Ходорковский тоже так говорил…

— Мы делаем выводы из истории с Ходорковским. И все равно мы работаем не ради денег. Мы создаем вещи, которые останутся после нас. Например, мы с нуля создали самый большой в России частный банк. Когда я пришел туда в 1993 году, это был маленький банчок, а сейчас — самый большой. В Восточной Европе всем банкам рейтинг понижают, а нам только что повысили.

Мы создали почти с нуля компанию мобильной связи VimpelCom, сейчас она шестая в мире: 200 миллионов абонентов в 16 странах мира. Создавать такие большие вещи гораздо интереснее, чем гулять по пляжу. Так что я живу именно той жизнью, которой мне нравится жить.

Похожие публикации